"Горячее срывающееся дыхание её отдавалось неровными толчками в нём и, неожиданно для себя, он припал к её уху и сказал слово, которое пришло само собою из его расслабленного рассудка: Милая... Он не произнёс, он простонал это слово и почувствовал, как оно током ударило женщину и тут же размягчило её, сделало совсем близкой, готовой быть им самим, и сам уж готовый быть ею, он отрешённо и счастливо выдохнул: Моя..."
"Женщина, почувствовав, что он её за что-то жалеет, вся подалась к нему, припала доверительно, расстроганная тем, что вот появилась на свете душа, которая может почувствовать её, жалеть её и слышать всё-всё, что есть в её душе... Предчувствуя утро и разлуку, прижавшись друг к другу, сидели они, соединённые этой душевной тягой, и ничего им больше не хотелось: ни говорить, ни думать, а только сидеть так вот, вдвоём, ощущать друг друга живыми откровенными телами, испытывать то, что в старину звалось блаженством."
Виктор Астафьев.
